Гелий Салахутдинов. Блеск и нищета К.Э. Циолковского

Этой книги в бумажной форме мне найти не удалось, хотя монография издавалась в 2000 году (ее ISBN 5898130349 и ISBN 9785898130343). Выход этой книги приняли весьма нелюбезно, так как автор посмел замахнуться на общепринятый миф, на национальную святыню. Поэтому книгу я скачал из интернета и читал на своей читалке PocketBook. Читать и скачать книгу можно здесь: https://royallib.com/read/salahutdinov_geliy/blesk_i_nishcheta_k_e_tsiolkovskogo.html#0

Гелий Малькович Салахутдинов — кандидат технических наук, автор ряда научных и научно-популярных книг по истории техники, старший научный сотрудник Института истории естествознания и техники РАН. Эта его монография посвящена анализу творчества российского пионера жидкостных ракет, управляемых цельнометаллических дирижаблей, философа и фантазера, пропагандиста космических путешествий К.Э. Циолковского (1857-1935).

В своей работе Гелий Салахутдинов подробно разбирает разные аспекты творчества Циолковского и показывает, что его образ был деформирован по ряду исторических причин еще в XIX веке, а в СССР – из-за его превращения в символ социализма, в вождя всех ученых и изобретателей. В 1921 году В.И. Ленин, совершенно не разбиравшийся в технике, подписал указ, которым назначил плодовитому изобретателю и автору фантастических идей Константину Эдуардовичу Циолковскому персональную пенсию, как бедному и малообразованному изобретателю, но классового своему, вышедшему из простого народа и мечтавшему о светлом завтра под руководством большевиков. В дальнейшем он превратился в символ социализма. Константину Эдуардовичу дико повезло: после ленинского автографа больше никто и никогда до конца его дней не посмел критически высказаться в его адрес или негативно оценить его пустопорожнее «творчество».

Гелий Салахутдинов задается шаловливым вопросом: а какова была бы судьба Циолковского, если бы тот указ подписал кто-то другой из верховных большевиков и вождей революции, а не Ленин? Например, Троцкий, Бухарин, Каменев, Зиновьев или иной «враг народа»? Неужели развитие мировой космонавтики споткнулось бы и пошло другим путем?

Нет, решительно доказывает автор монографии. Циолковский был пропагандистским мифом, раздутым большевиками, необходимым им по идеологическим причинам, а в науке он был почти полным ничтожеством. Глухой, малограмотный, не владевший математическим аппаратом, не знавшим иностранных языков и не знакомый с зарубежной литературой и современным уровнем науки, далекий от жизненной практики, нищий фантазер, не способный наладить нормальные отношения даже в собственной семье.

После указа Ленина, несмотря на отрицательные рецензии специалистов и ученых из Академии наук, он сумел попрошайничеством у властей разных уровней добиться финансирования своих неадекватных публикаций и самостоятельно напечатал сотни отвергнутых антинаучных брошюр и статей. Благодаря таким публикациям невежественные земляки Циолковского в Калуге считали его большим ученым, а местная пресса, захлебываясь от патриотического восторга, восхваляла его, пока Циолковский бредил своим космизмом (в сущности, религией о необходимости переселения человечества в космос), долгие годы он изобретал велосипед (точнее — дирижабль) и придумывал новый мировой единый алфавит (в котором были только символы кириллицы, ибо иных Циолковский не знал, даже в математических формулах писал символы по-русски) для якобы облегчения изучения иностранных языков. Он доказывал ошибочность одного из законов Ньютона и опровергал второе начало термодинамики…

Никакого вклада в науку Циолковский не сделал, считает Гелий Салахутдинов. Все его якобы изобретения были необоснованными, а мечты нереалистичными. Даже дирижабль по его чертежам так и не удалось построить. Единственная реализованная идея Циолковского — двухкомпонентное топливо для жидкостных ракет. Но несмотря на все попытки Королева, Глушкова и других советских конструкторов с начала 30-х годов создать такую жидкостную ракету под идейным руководством Циолковского, закончились ничем: тяга двигателей советских ракет была недостаточной для полета в космос или для других практических целей. Первую настоящую космическую ракету «Фау-2» (V-2) построил барон Вернер фон Браун, которая в 1944 году взлетела на 188 км и оказалась в космосе. Не случайно, на памятнике покорителям космоса возле метро ВДНХ и при въезде в город Королев под Москвой установлены именно трофейные ракеты «Фау-2», так как именно с освоения технологии запуска таких ракет началась плодотворная работа Сергея Королева и советская космонавтика. Впрочем, американская космическая программа тоже началась с «Фау-2» Вернера фон Брауна.

В своей монографии автор показал, что образ Циолковского был деформирован по ряду исторических причин еще до революции. Народного изобретателя, как редкий самородок, поддерживал физик Столетов. Теоретик авиации Жуковский, учитывая энтузиазм убогого самоучки, тоже высказался позитивно в отношении одной из начальных работ изобретательного инвалида, окончившего всего три класса школы (во втором классе самородок учился дважды). Всячески пиаря такие неосторожные позитивные оценки и отбрасывая многочисленную критику и указания на ошибки, Циолковский настойчиво, с маниакальным упрямством продвигал свои идеи.

Представления о его творчестве были мифологизированы и не имеют ничего общего с наукой и объективной реальностью, особенно в советское время. Циолковский был не ученым, а фантазером, его идеи не были научно обоснованы и подкреплены доказательствами, экспериментами и расчетами. Он не внес никакого вклада ни в науку, ни в технику, кроме популяризации достаточно хорошо известной фантазий о межпланетных путешествиях. Он и сам писал фантастические произведения о полетах на Луну и в космос.

Из калужской больницы, где он лечился, за несколько дней до смерти в 1935 году Циолковский послал И.В. Сталину письмо, в котором писал:

   Мудрейший вождь и друг всех трудящихся, товарищ Сталин!

   Всю свою жизнь я мечтал своими трудами хоть немного продвинуть человечество вперед. До революции моя мечта не могла осуществиться.

   Лишь Октябрь принес признание трудам самоучки; лишь советская власть и партия Ленина-Сталина оказали мне действенную помощь. Я почувствовал любовь народных масс, и это давало мне силы продолжать работу, уже будучи больным. Однако сейчас болезнь не дает мне закончить начатое дело.

   Все свои груды по авиации, ракетоплаванию и межпланетным сообщениям передаю партии большевиков и советской власти -- подлинным руководителям прогресса человеческой культуры.

   Уверен, что они успешно закончат эти труды.

   Всей душой и мыслями ваш, с последним искренним приветом всегда ваш,

   К. Циолковский. 

На это письмо Сталин успел ответить телеграммой:

   Знаменитому деятелю науки товарищу К.Э. Циолковскому.

   Примите мою благодарность за письмо, полное доверия к партии большевиков и советской власти.

   Желаю вам здоровья и дальнейшей плодотворной работы на пользу трудящихся. Жму вашу руку,

   И. Сталин.

После первых же запусков спутников и кораблей с собаками и космонавтами, советская пропаганда, раздувая миф о своем приоритете в этой области, стала превозносить имя Циолковского, строить мемориалы и памятники, издавать все больше апологетических исследований его биографии, в которых откровенно искажалась ценность его трудов, превращая покойного фантазера в культовую, почти религиозную фигуру.

Эта работа Гелия Салахутдинова вызвала взрыв негодования патриотически и коммунистически настроенных невежд, не желающих расставаться с прочно внедренным в сознание мифом о величии калужского мыслителя, якобы создавшего фундамент для передовой отечественной науки, и вникать в суть критической аргументации автора. В результате Салахутдинов испытал ряд административных разборок и проработок, где от него требовали отказаться от своих оценок и выводов. В его адрес раздавались даже посыпались выпады с угрозами, где его обвиняли врагом народа или агентом ЦРУ.

Полагаю, жизнь постепенно возьмет свое и докажет бессмысленность не только бредовой идеи калужского мечтателя о неизбежности переселения человечества в космос, но и подтвердит тупиковость пилотируемой космонавтики как таковой. Очень верными мне представляются размышления Гелия Салахутдинова о пагубности самоубийственной мысли о том, что человечество имеет моральное право убить в процессе жизнедеятельности жизнь на Земле, исчерпать ресурсы, загадить свою собственную планету, а затем бросить ее и отправиться в космос, где должны загадить следующую. Такова философия Циолковского и его глубокое непонимание биологической сущности человека, как части биосферы Земли.

Вообще, я полагаю, пилотируемая космонавтика со временем станет этаким бесполезным видом экстремального спорта для желающих испытать острые ощущения, вроде альпинизма, покоряющего Эверест. А космическое пространство будут исследовать и осваивать только роботы и автоматические аппараты. Даже освоить Марс едва ли возможно — надо быть реалистами. Полет на Марс может понадобиться только по политическим мотивам, как и полет на Луну, а дальнейшие полеты не нужны. Отправлять в космос роботов не только намного дешевле и безопаснее, но и продуктивнее. Запущенный в 1977 году автоматический зонд «Вояджер-1» дал науке больше информации о космосе, чем в сумме все десятилетия пилотируемой космонавтики. О разнице в цене вопроса и говорить нечего. А космический телескоп «Хаббл» дал информации на порядок больше любого наземного телескопа. Причем присутствие людей рядом с таким телескопом категорически противопоказано, так как это резко ухудшило бы технические параметры этого сверхточного прибора из-за вибраций и других вредных воздействий от человека.

Однако идеи Циолковского о смерти человечества и о бомжевании в космосе весьма живучи. Я вижу претворение и развитие этих идей в недавнем научно-фантастическом романе американского автора Нила Стивенсона «Семиевие»: автор с легкостью серийного маньяка уничтожает под градом астероидов из осколков разрушившейся Луны все человечество, все семь миллиардов человек, а потом уничтожает почти всех, кто успел смыться с Земли на МКС и в космос. Несколько особей человеческого вида (но все женского пола!) уцелели в космосе и через пять тысяч лет путем партеногенеза и генной инженерии зачем-то возродили человечество, вместо того, чтобы помочь человеку эволюционировать и лучше приспособиться к жизни в космическом пространстве и невесомости.

Гелий Салахутдинов. Блеск и нищета К.Э. Циолковского. — АМИ, 2000. — 246 с.

Александр Дюма. Черный тюльпан

Если бы я был знаком с творчеством автора приключений трех мушкетеров только по этому историческому роману, пожалуй, я не смог бы утверждать, что он великий французский беллетрист. Роман «Черный тюльпан» (1850) — это очень классическая приключенческо-романтическая книжка. Но довольно поверхностная и нехитрая. Подобные целомудренные романы следует прописывать детям и младшим подросткам в неограниченных количествах. И даже иной взрослый, раскрывающий эту книгу после третьей главы довольно точно понимает, чем она закончится, но остается доволен. Наверное, потому что это Дюма. И потому что концовка правильная, понятная и справедливая, как в хорошей сказке. Настоящий happy end, хотя попутно кое-кого из персонажей убивают и казнят, но без излишнего натурализма и смакования подробностей. В таких хороших книжках про благородных юношей и прекрасных сообразительных девушек все должно кончаться хорошо.

Впрочем, главным «героем» романа является тюльпан. На глазах читателя происходит ботаническое чудо: голландские селекционеры стремятся вырастить уникальный черный тюльпан, считающийся невозможным, и страсти вокруг этого исторического факта становятся главным стержнем этой небольшой книги. Тот, кто вырастит невиданное чудо, получит в награду 100 тысяч флоринов.

Драматические события в романе начинаются в Голландии в 1672 года, который вошел в голландскую историю как «год бедствий», то есть на фоне борьбы за власть и становления общественного уклада после буржуазной революции. Но в стране происходят восстание городской черни в Гааге и линчевание одного из правителей страны, Великого пенсионария Голландии Яна де Витта, и его брата Корнелия. Эти события переплетаются с романтической историей любви заключенного и дочери тюремщика. Так что в наличии имеются: романтический герой цветовод Корнелиус ван Берли, не менее романтическая героиня Роза, заговор (хоть и мнимый), завистник (классический такой мерзавец), мудрый монарх принц Оранский, который сначала повел себя подло, но в потом вдруг исправился и был реабилитирован. На том и основан сюжет романа. Хотя при всей его краткости, роман страдает явно избыточным многословием и орнаментальной риторикой. Но опытный беллетрист хорошо знает правило, что краткость — сестра таланта, но мачеха гонорара.

Читать этот роман я принялся, надеясь подробнее узнать о царившей в Голландии того периода массовой тюльпаноманией, когда в обмен за луковицу редкого тюльпана можно было выменять крепкий каменный дом. Кратковременный всплеск ажиотажного спроса на луковицы тюльпанов случился в Нидерландах намного раньше — в 1636—1637 годы. Цены на тюльпаны редких сортов достигли тысячи гульденов за луковицу ещё в 1620-е годы, но вплоть до середины 1630-х такие луковицы перепродавались в узком кругу цветоводов и состоятельных знатоков. А летом 1636 года в доходную фьючерсную торговлю тюльпанами включились непрофессиональные спекулянты. За полгода ажиотажных торгов цены на луковицы редких сортов многократно выросли, а в ноябре 1636 года начался спекулятивный рост цен и на простые, доступные сорта. В феврале 1637 года перегретый рынок рухнул, начались многолетние тяжбы между продавцами и покупателями ничем не обеспеченных тюльпановых контрактов.

Но о минувшей тюльпаномании Александр Дюма в своем романе почти ничего не сообщает.

Александр Дюма. Черный тюльпан (La Tulipe noire) / Перевод: Е. Овсянникова, С. Чудновский — М.: Эксмо, 2010. — 256 с. — (Серия Зарубежная классика). — Тираж 4000. — Твердый переплет.