Александр Кан. Поп-механика

Что такое «Популярная механика», трудно объяснить. Безусловно, это было уникальное художественное и культурное явление. Нечто авангардное и безумное, остроумное и парадоксальное, изящное и провокационное, соединяющее воедино совершенно несоединимые жанры и направления искусства. Нет, это был не джаз, не рок, и зачастую даже не музыка. Это был не театр, не хеппенинг, а скорее некий цирк, коллективная импровизация или управляемая анархия. В последней «Поп-механике №418» были даже выступления политических деятелей из незарегистрированной НБП.

Книга Александра Кана позволяет хотя бы отчасти узнать и понять, что это было такое, откуда появилась «Поп-механика», как она развивалась и как постепенно исчерпала себя в глазах своего создателя выдающегося музыканта, шоумена и композитора Сергея Курехина. Автор книги сыграл заметную роль в развитии этого загадочного явления, так как долгое время возглавлял в Ленинграде Клуб современной музыки (КСМ) в ДК им. Ленсовета, где всё это зародилось. Наверное, Александр Кан знал Сергея Курехина и его творчество больше и ближе кого-либо другого. И как я понимаю, нередко бывая в КСМ в ДК им. Ленсовета, я присутствовал на выступлениях художественных коллективов, эстетически близких тому, что в дальнейшем выросло и развилось в «Поп-механику». Иногда в КСМ я даже принимал участие в импровизированных музыкальных коллективах, создававшихся ad hoc, и игравших без особого плана, нот или партитуры. Саксофонист Владимир Чекасин однажды сунул мне в руки тубу и пригласил на сцену в оркестр Курехина, не слушая моих возражений, что я не владею этим инструментом: «Ты большой, у тебя получится. Только дуй посильнее!» А потом и Сергей приглашал меня поучаствовать в его импровизациях на разных перкуссиях.

Я познакомился с Сергеем Курехиным в конце 70-х, мы подружились, и благодаря ему я смог узнать много интересного в культурной жизни Ленинграда, а также познакомился со многими музыкантами, художниками, артистами и литераторами, некоторые из которых позже принимали участие в «Поп-механике». Тогда же мне посчастливилось познакомиться и подружиться с автором этой книги.

К сожалению, ни одной «Поп-механики» мне увидеть живьем не довелось, только в записи и видео в YouTube. В 1984 году моя жизнь переменилась, период вольной жизни завершился, надо было кормить семью, и я не мог часто приезжать в Питер, как это было раньше. Поэтому Сергея Курехина я знал на раннем этапе скорее, как выдающегося пианиста, композитора новой музыки и изобретательного импровизатора. Когда я впервые услышал игру Сергея в джазовом трио в «Доме ученых», я был глубоко поражен и сразу проникся его музыкой. Мои немецкие друзья снабжали меня пластинками, и у меня сложилась коллекция современного джаза, главным образом модного тогда независимого лейбла ECM Records и других компаний. И вот на фоне записей таких музыкантов как Chick Corea, Keith Jarrett, Cecil Taylor, Herbie Hancock, Joe Zawinul, Dave Grusin и других, Сергей играл очень сильно и впечатляюще. Он играл и соло, и в разных ансамблях. Он играл виртуозно и очень выразительно. Но позже он стал утверждать, что фортепиано — это ударный инструмент, и играл на клавишах не только пальцами, но и кулаками, и даже ногами. Он принялся препарировать рояль, демпфируя струны ластиками или бросая под крышку рояля детские игрушки и какие-то звонкие металлические предметы, а то и забираться сам внутрь рояля и играл на струнах молоточками.

Мне довелось слушать Сергея не только в Питере, но также на джазовых фестивалях в Ярославле, Риге и в других местах. Поэтому я знаю его прежде всего, как очень интересного, необыкновенного пианиста.

Мы подружились, и я останавливался у него, приезжая в Питер. Я помогал Сергею переправлять бобины с магнитофонной пленкой его записей в Лондон на независимый лейбл Leo Records Леонида Фейгина, который выпустил первые пластинки его фортепианных произведений — и они произвели громкий эффект на западных критиков. Несколько раз я брал у Сергея интервью. Одно из моих интервью каким-то образом попало за границу и было опубликовано на английском языке в начале 1983 года в журнале Jazz Forum в Нью-Йорке.

Помню, что Сергей всегда был остроумным шутником и приколистом. Например, в одном из интервью он беззастенчиво заявил, что его музыка круче, чем у Рахманинова. Сергей учился на дирижерском факультете и однажды поделился своей мечтой: дирижировать сразу сотней симфонических оркестров. Очевидно, его идеи дирижировать чем-то огромным зародились намного раньше, чем их удалось воплотить в «Поп-механике». Это была не мания величия, но такая эстетика, требовавшая грандиозного размаха.

Однажды я приехал в Питер в 1987 году, мы провели с Сергеем целый день, обсуждая всякие новости. Он неожиданно вспомнил некролог немецкого авангардиста Йозефа Бойса в последнем номере французского журнала "А-Я", где было сказано, что по мнению Бойса поистине масштабное искусство — это экономика. Такая всеохватная «экономическая» задача как раз соответствовала размаху творчества, к которому Сергей стремился в своей «Поп-механике». Кстати, несколько лет назад в ММОМА проходила очень насыщенная выставка «Йозеф Бойс:Призыв к альтернативе» (рекомендую заглянуть по этой ссылке), но посетителей на выставке было немного, и многие, по моим наблюдениям, были иностранцами. 

Одна из заключительных глав книги Александра Кана посвящена интерпретации того, что случилось с Сергеем Курехиным за год до смерти, когда он внезапно примкнул к НБП Эдуарда Лимонова и стал делать политические заявления. Возможно, это произошло под влиянием идей политолога Александра Дугина, который оставался самым близким Сергею человеком до последних его дней, и будто бы был последним, кто навещал Сергея в больничной палате. Несомненно, Дугин обладает определенной харизмой и даром убеждения, он способен вести за собой. Он автор множества книг по геополитике и евразийству, как бы развернутый ответ Збигневу Бжезинскому.

Ходят слухи, что Дугина слушают в верховных эшелонах власти. Помню, однажды я был на пресс-конференции в редакции «Комсомольской правде», где Дугин горячо возмущался, что какое-то общество велосипедистов является тайным иностранным агентом, так как получает материальную помощь из западных источников. А вскоре после этого был принят закон о некоммерческих организациях: получая средства из-за рубежа, такие организации обязаны регистрироваться, как иностранные агенты.

В отличие от либерального Питера, где в интеллектуальных кругах в основном преобладало западничество и восхищение свободами, дарованными Горбачевым и Ельциным, среди части интеллектуалов Москвы прорастала альтернативная идеология, негативно оценивающая бескрайний либерализм, в перспективе чреватый ущербом для российской государственности. Достаточно назвать имена Солженицына, Шафаревича, Зиновьева, которых называли анти-западниками и националистами. Национал-большевики Александр Дугин и Эдуард Лимонов также резко критически относились к безоглядной свободе, как к опасности для России, ибо хищный западный империализм никуда не делся.

И вот в августе 1995 года Сергей Курехин примкнул к национал-большевикам, выразив свою солидарность с ними в манифесте, опубликованном в одном из журналов. Я узнал об этом из периодики в книжном магазине издательства Ad Marginem в подвале дома композиторов на Новокузнецкой. Однако, читая этот манифест и глядя на ехидную усмешку на снимке Сергея Курехина, я был убежден, что его восхищение блестящими перспективами национал-большевизма по художественному перекраиванию истории и преобразованию общества — это что-то из той же прикольно-провокационной оперы, что и «Ленин — гриб» или намек на идеи Йозефа Бойса, говорившего о масштабном преобразующем искусстве экономики. Сергей с энтузиазмом говорил о национал-большевизме, как о художественном средстве, инструменте для созидания общества будущего, намного более мощном и эффективном, чем обычная мелкая возня художников, не приносящая результатов.

Возможно, Сергей загорелся теми же левыми революционными идеями, которые формировал Казимир Малевич в авангардном художественном объединении УНОВИС («Утвердители нового искусства»), созданном в Витебске в 1919 году на почве всеобщего революционного брожения в умах. В том же 1919 году в соседнем Смоленске были организованы Государственные свободные мастерские, «Свомас», где проповедовали отчаянно смелые идеи переустройства мира силами искусства. Малевич и его коллеги курсировали между Витебском и Смоленском, читали лекции, проводили занятия. В смоленском «Свомас» действовал филиал Витебского УНОВИС, но УНОВИС просуществовал недолго, не более года, так как наступил голод, и авангардисты бросились врассыпную, ища пропитания в Петрограде, Москве, Саратове, Перми. У Малевича открылся туберкулез, а Надя Ходасевич (будущая жена Фернана Леже) рванула в Варшаву и в Париж.

Как я понимаю, Александр Кан много думал о загадочном преображении Сергея Курехина, и высказывает в книге сомнение в том, что его радикальный политический манифест был художественным, а не политическим актом. Мне с этим трудно согласиться. По моим наблюдениям Сергей Курехин был равнодушен к политике, а вот отпустить веселую шутку или устроить провокацию он всегда был готов. Но может быть я чего-то не разглядел? По мнению Александра Кана нарастающая гигантомания проектов «Поп-механики» в конце концов наскучила Сергею и завела его в творческий тупик.

Тем не менее, мне было чрезвычайно интересно прочитать эту книгу. И всякий, кто интересуется творчеством Сергея Курехина и историей такого неповторимого культурного явления, как авангардная «Поп-механика», должен непременно внимательно ее изучить. Несомненно, это необходимый и важный источник, the must. К тому же книга неплохо иллюстрирована множеством фотографий.

Александр Кан. Поп-механика. Иллюстрированная история группы. — СПб.: Амфора, 2014. — 90 с. — Тираж 13240 — (Серия Легенды нашего рока) — Твердый переплет.