Василий Аксенов. Москва Ква-Ква

Должен признаться, я с трудом дочитал роман Василия Аксенова «Москва-Ква-Ква». Написан он мастером своего дела, в этом нет сомнения. Но, видимо, далеко не все изделия даже признанных мастеров можно назвать великими. Боюсь, это как раз такой случай. Осталось общее ощущение тяжеловесной замудрённости, захламленности и хаотичности, когда автор изо всех сил пытается изобразить некий псевдоантичный миф, увы, не поддающийся непосредственному адекватному восприятию и расшифровке читателем.

Мне не стыдно признаться, что я не понял того, что именно хотел сказать Аксенов, называя одного своего героя Кирилла Смельчакова — Тезеем, Сталина — Минотавром, а героиню — Ариадной Рюрих. Греческий миф мне знаком достаточно хорошо, однако понять смысл навороченного Аксеновым мне не удалось. Возможно, для этого необходимо повторное прочтение романа, какие-то комментарии или более основательное погружение в греческую мифологию. Но, боюсь, я этим заниматься не стану. Нет желания и лишнего времени. Ибо общее ощущение, оставшееся от столь искусственных постмодернистских потуг по натягиванию древнегреческих мифов на аксеновское восприятие апогея сталинизма, мне неинтересно. Сетования Аксенова на то, что Джоан Роулинг добилась незаслуженного мирового признания, в данном случае вовсе не делают самого Аксенова ни Джеймсом Джойсом, ни Михаилом Булгаковым.

В романе изображается сталинская империя в самом зените своего могущества, как пик коммунистической утопии, некая имперская античность — величественная архитектура, широкие дороги, атомное оружие, гранитные набережные с загорелыми телами атлетов, купающихся в чистейшей тогда Москве-реке. Центр действия сосредоточен в одной из самых известных сталинских высоток — на месте впадения Яузы в Москву-реку (хотя, если быть исторически точным, в 1952 году в этом доме еще никто не жил, так как это здание только строилось!). На этом пятачке (где, кстати, по идее «реконструкторов истории» Фоменко и Носовского происходила Куликова битва) уместились все: роскошные автомобили, гидропланы и подводные лодки, джазовые оркестры, лагеря и зэковские «шарашки», студенты МГУ, чемпионка Олимпийских игр по гребле на байдарках и укротительница тигров со своим тигром, стиляги, джазовые пластинки на рентгеновских костях и набитый банкнотами чемодан стоимостью в миллионы долларов. Сюда, в этот неоплатоновский город-дом волею автора собираются многие выдающиеся люди советской эпохи и все герои романа, включая великого товарища Сталина. Но если первая половина романа посвящена описанию и воздвижению этого грандиозного социалистического мифа, пронизанного фактами и легендами того времени, то вторая его половина — сокрушению замысловатых нагромождений замков и дворцов, словно воздвигнутых из песка на пляже и разрушенных капризным ребенком.

Забавно, что за последние пару месяцев это уже второй прочитанный мною роман, в котором описывается наступление некоей «новой фазы» в истории и взятие Кремля. Но если роман Сергея Доренко «2008» вполне может восприниматься как скандальный, но мужественный поступок смелого журналиста, жаждущего громкого пиара и повествующего о своем видении неведомого будущего, то невнятная выдумка Аксенова о штурме Кремля гайдуками Тито в марте 1953 года в лучшем случае может восприниматься как очередная «художественная» попытка переписывания истории. Или просто как бред, ибо все позволено, и бумага все стерпит. Или даже как акт литературной некрофилии: Аксенов от души разделывается с тщательно прописанным Сталиным, мстя за свое несчастное детство. При этом он не стесняется то и дело «художественно» передергивать карты, игнорируя и перемешивая исторические факты с мифами, легендами и сплетнями.

Например, всю вторую половину романа непрерывно звучит навязчиво-параноидная тема «окончательного решения еврейского вопроса» Сталиным (отталкиваясь от известного дела врачей), когда вождь народов будто бы планировал сослать всех евреев не в Крым, а в Биробиджан. Автор доходит до такой степени настойчивости навязывания этого «окончательного решения» и вдалбливания идеи советского антисемитизма, что ни разу на протяжении романа не упоминает о том, как подобный вопрос решался в фашистской Германии, хотя, между прочим, основное действие романа происходит с 1940 по 1953 год. А ведь как раз в этот период уместилась страшная трагедия, когда в борьбе с гитлеровцами и немецким «окончательным решением еврейского вопроса» было положено несколько десятков миллионов жизней граждан СССР. Однако Аксенов умудряется в своем опусе обойти вниманием этот незначительный факт, лишь мельком, как бы походя, упоминая об ужасающей войне. Однажды он называет эту войну беглой аббревиатурой ВОВ, а в другом месте — WWII, хотя, подозреваю, не все читатели должны знать, что такое WWII. А о Гитлере и вовсе рассказывается какая-то анекдотическая история, будто его в 1942 году советской разведке с участием проститутки Ариадны (Штирлиц в юбке?) удалось выкрасть и доставить в Москву, из-за чего якобы немцы и сдались под Сталинградом! Но так и не объясняется, как и зачем Гитлера вернули обратно в Берлин. Бред, да и только! Не хотелось бы поучать маститого писателя, но такие легкомысленные байки на фоне грандиозных реальных жертв и крови звучат, мягко говоря, неэтично, даже если учитывать всю условность и фантастичность ткани художественного произведения столь свободного жанра.

Не стану я также рассуждать здесь о множестве нелепых фактов, когда, например, московских стиляг Аксенов вдруг поселяет в 1952 год (и среди них с нескрываемой любовью описывает самого себя, любимого). Или когда Сталин и Берия, сидя на самой верхотуре башни высотки на Котельнической набережной, наблюдают за подготовкой штурма боевиками Тито по телемониторам (!), давая указания операторам что надо показывать крупным планом. Кстати, чем закончился этот штурм, так и остается за рамками романа — это Аксенову почему-то неинтересно. Что происходит с Тезеем-Смельчаковым тоже не вполне понятно: его убили свои? Зачем? Подвиг убитый Тезей так и не совершает, да и нить Ариадны становятся некоей не вполне прорисованной галлюцинацией, а многие подробности трагического греческого мифа (лабиринт, убийство Минотавра, черные паруса и многое другое) просто выброшены за ненадобностью. Зеки в шарашке и в лагере слушают на спрятанных от охраны приемниках американский джаз по радио из Танжера (точно, как в «Круге первом» у Солженицына!), во что довольно трудно поверить, хотя у Солженицына эта ситуация описана вполне реалистично и достоверно. Но аксеновские картонные зеки-джазофилы явно высосаны из пальца (а скорее вычитаны у Солжа). Кстати, Аксенов нигде не поясняет, что в Танжере (в Марокко в Гибралтарском проливе) находится крупный передатчик радиостанции Voice of America.

Да и любовная тема, которой в романе отводится немало места и внимания, какая-то старчески тухлая и пошлая, словно сладострастный автор тихонько мастурбирует, облизывая образы своих недоступных красавиц. Нет здесь вовсе того легкого полета любви и эротики, как в ранних произведениях того же Аксенова. Все довольно грубо и физиологично, почти как в учебнике, и, как правило, с какими-то замысловатыми интригами и осложнениями: бесконечные треугольники и прочие геометрические фигуры, массовая полигамия, а проще говоря, вся любовь цинично сведена к сексу, похоти и проституции.

В одном из недавних интервью, отвечая на вопрос, есть ли читатель у такого жанра, Василий Аксенов ответил: «Читательская среда действительно становится уже, но меня это не пугает — пускай читает тот, кто "умеет" читать. Сегодня должны, на мой взгляд, даже выделяться клубы любящих и умеющих читать — т.е. тех, кто не просто хочет узнавать истории, а наслаждаться тем, как они рассказаны».

Вот тут Аксенов абсолютно прав. Если вам интересно то, как он несет свою несусветную bullshit (чушь собачью), пожалуйста, читайте и наслаждайтесь этими бесконечными нагромождениями людей, вещей, мифов, героев, неких туманных смыслов и явной бессмыслицы. Наверное, автор думает, что у него получилась свободная литературная импровизация в джазовом стиле. Увы, получилось скучно, убого, путано, неинтересно и просто невкусно. А молодой читатель, плохо знающий то время, наверняка будет серьезно введен в заблуждение относительно той почти мифологической эпохи. Уверен, что другого, менее маститого автора подобного опуса, просто не стали бы печатать, обвинив в непрофессионализме и графомании.

Мне же остается искренне пожалеть о напрасно потраченном времени. Увы, все проходит. Аксенов, видимо, проходит тоже.

Василий Аксенов. Москва Ква-Ква. — М.: «Эксмо», 2006. — 448 с.