Александр Проханов. Алюминиевое лицо. — СПб.: Амфора, 2011. — 255 с.
Полагаю, что этого политического писателя представлять не требуется: его можно частенько видеть на телеэкране в самых разных передачах, а также слышать на волнах радиостанций, особенно регулярно на радио «Эхо Москвы». Еще с советских времен Александр Проханов приобрел репутацию заливистого соловья войны в Афганистане, в самых щедрых эпитетах воспевавшего это провальное вторжение, которое логически завершилось распадом СССР. А потом он взялся воспевать развалившийся Советский Союз, сталинизм и канувшую Империю. Собственно, это и сегодня его коронная тема, которая внятно просматривается и в новом романе «Алюминиевое лицо», явно испеченном на потребу дня -- к предстоящим президентским выборам.
Не скажу, что я очень внимательно слежу за творчеством Проханова. Последний из прочитанных мною его романов «Господин Гексоген» был посвящен тому, что Проханов прямо обвинил Путина в организации подрыва жилых домов в Москве в сентябре 1999 года. Тогда Путин был премьер-министром у Ельцина, и ему предстояло стать спасителем Отечества от злобных происков террористов, заняв кресло президента, которое ему в декабре 1999 года любезно освободил Ельцин. Проханова не привлекли к какой-либо ответственности за тот роман, так как спорить с художником нелепо. Но свою скандальную известность ему удалось неплохо капитализировать, постоянно эксплуатируя нажитый политический капиталец борца с режимом.
И вот теперь я прочитал новый политический роман. Вечером в минувший четверг я щелкал каналы телевизора и наткнулся на телепрограмму Владимира Соловьева на канале «Россия 1», где перед барьером спорили Александр Проханов и Владимир Жириновский. Я не слушал всей передачи, поэтому даже не знаю, о чем там у них шла речь. Я лишь застал эпизод, когда Жирик обвинил Проханова в том, что тот регулярно летает в Лондон получать инструкции у государственного преступника Бориса Березовского, которого прокуратура давно домогается вернуть на родину для справедливой расправы. Похоже, этот гневный демарш Жирика совершенно не смутил Проханова. Он как-то так небрежно пожал плечами, мол, «ну и что, езжу в Лондон и буду ездить, это мое личное дело!» То есть, как и Сергей Доренко, о котором я тут недавно писал, Александр Проханов получает политический инструктаж из того же центра в Лондоне. Кстати, Борис Березовский замечен в неиссякаемой политической активности: он не пропускает своим вниманием не только выборы в России, но также энергично вмешивается в политику в Грузии и на Украине.
Должен признаться, первую половину, даже первые три четверти романа «Алюминиевое лицо» читать мне было утомительно, скучно и трудно, так как приходилось продираться через частокол чрезмерных, вычурных, гипертрофированных, непропорционально преувеличенных, гротесковых эпитетов, свойственных стилистике Проханова. Эпитетов в прозе Проханова так много и они настолько скучные и предсказуемые, что читателя не оставляет ощущение пошлого, безвкусного штампа. Особенно много такой штамповки в начале романа, но потом автор пишет несколько живее и естественнее. Первые главы романа изобилуют политическими шаржами, которые вначале было забавно разгадывать. Вот как на приеме на радиостанции «Триумф» (по всем признакам, это «Эхо Москвы», тем более, что в романе даже знакомая частота указывается — 91,2 МГц) описываются узнаваемые московские селебрити, хотя автор не называет их имен:
«Писатель был невысок, сухощав, элегантен, в вельветовом пиджаке, с бантом. У него длинная узкая бородка, седые усы, на стареющем лице блестели маленькие очки. Создавая свой образ борца, он умышленно придавал себе сходство с Троцким — та же пламенная революционность, дружба с европейскими «левыми», привнесение в политику элементов искусства».
«Тут же присутствовал именитый адвокат с мягкими верблюжьими губами, из которых нередко вылетали обвинения в адрес «русских фашистов», и журналист с жилистым лицом библейского странника».
«Известный телеведущий, академик телевидения, старожил экрана, законодатель телевизионной моды, бравирующий своим американским происхождением, утонченно иронизировал по поводу русской действительности. Мэрт был лысый, с бугристым черепом и лисьим ртом».
«Чуть прихрамывая, в помятом костюме, с коричневым морщинистым лицом, прошел профессор экономической академии, светило либеральной экономики, постоянно укорявший правительство за неверный экономический курс. Его любила либеральная общественность, его шелестящий голос часто звучал в эфире радиостанции. Он делал экономические прогнозы, которые порой не сбывались. Он напоминал кожаную стоптанную туфлю с торчащим наружу язычком, на которой мягко отпечатались все мозоли, искривления и выпуклости уставшей ходить ноги».
Правда, блестящие шаржи? Полагаю, вы их всех узнали, хотя я привел лишь несколько примеров портретов московского бомонда. Это читать было даже забавно. Однако то, что следует потом, после второй главы романа, заглатывается с большим трудом. Главный герой, ведущий автомобильной рубрики на радиостанции по фамилии Зеркальцев (его прототипа Сан Саныча Пикуленко знаете, конечно?) отправляется в свой очередной пробег для испытания автомобиля «вольво ХС90». Он едет в город Красавин на Северо-западе России. В образе Зеркальцева Проханов представил собственную персону в роли этакого модного и всеми узнаваемого автомобильного радио обозревателя.
Я до окончания школы в 1998 году жил в городе Пскове. Так что по отдельным признакам мне совершенно очевидно, что действие романа разворачивается именно в Пскове, а не где-то еще. Тем более, что сам Александр Проханов однажды рассказывал мне, что часто бывает в Пскове, практически каждый год. Но почему-то он счел нужным слегка зашифровать многих героев романа и некоторые топонимы. Например, в романе рассматривается история России, и при этом описывается сомнительная роль Ленина, не скрывается восхищение Сталиным, презрительно говорится о Хрущеве и Брежневе, упоминаются Андропов и Черненко, затем находятся гневные слова для Горбачева и Ельцина, а когда дело доходит до ныне действующих персонажей, на сцену выходят легко портретно узнаваемые премьер Хлебопеков (Путин) и президент Арнольдов (Медведев).
Большую часть романа составляет описание деятельности императорского двора в Красавине. Там в единении церкви и ФСБ с местной дворянской элитой идет подготовка в воцарению какого-то потешного монарха с серебряным лицом, который гримирует свою физиономию серебром, так как это якобы предсказано старцем в Тимофеевой пустыни (в Псковско-Печерском монастыре?), хотя потом выясняется, что все это сплошной розыгрыш и обман, а пророческие предсказания старца Тимофея, которые якобы направляют развитие истории России и всего мира, строчит за тайной дверью еврей Арон.
И вот такой густопсовой бредятиной наполнено примерно четыре пятых объема этого романа, которые на меня действовали как сильное снотворное. Честное слово, мне еле удавалось перебороть сон, продираясь сквозь эти откровенные галлюцинации. Похоже, Проханов писал эту лабуду, объевшись каких-то мухоморов. Наиболее забавными во всем этом бреде являются размышления автора о том, что этот потешный псковский император понадобится России после того, как Хлебопеков и Арнольдов сцепятся друг с другом, как бойцовые собаки, не желая уступать друг другу трон, и эта их непримиримая драка приведет к окончательному распаду России.
Самый остросюжетный эпизод автор припас к финалу. Оказалось, что слухи, ходившие в Москве, близки к истине: Путин, пардон, Хлебопеков бросил жену и завел любовницу. А поскольку жена знает о нем слишком много, он решил постричь ее в монахини и поместить в закрытый монастырь – в ту самую Тимофееву пустынь. Весьма примечательна исповедь жены Путина, тьфу, Хлебопекова корове в монастырском хлеву, которая дается в одной из последних глав романа. Там Хлебопекову дается такая характеристика, что даже Чикатило выглядит рядом с ним просто юным пионэром. Вот лишь небольшой кусочек исповеди жены про отношение Евгения Хлебопекова к богатству:
«Он стал любить дорогие вещи, костюмы от самых известных модельеров, часы стоимостью в сотни тысяч долларов, самые дорогие в мире машины и яхты. Стал строить себе виллы под Москвой, в Альпах, на Сардинии. И главное, стал безумно любить деньги, которые и в глаза-то не видел и которые ему приносила торговля нефтью. Он совсем помешался на нефти. Выстраивал какие-то секретные схемы, проводил какие-то секретные махинации, которые приносили ему сумасшедшие доходы. Однажды он сказал мне: «Ты знаешь, что я самый богатый человек в мире?» Я спросила: «Зачем столько денег, Женя? Всего в могилу не унесешь». А он сказал: «Деньги — это религия. Миллиардеры — наместники Бога на земле». Тогда-то и появился рядом этот Арнольдов. Он занимался нефтяными делами Евгения. Какие-то счета, какие-то банки, какие-то офшоры. Женя ему доверял, а тот был предан как собака. Жена Арнольдова, Ира, руки мои целовала: «Ты самая прекрасная, самая добрая. Жизнь за тебя отдам». А лунатиком он был все прежним. Вскакивал ночью и рисовал какие-то схемы. Какие-то стрелки, квадраты. Номера счетов, названия банков. Я его ни о чем не спрашивала. Боялась…»
Короче, Женя к народу относится как к досадной перхоти, а занимается только своим баблом. И его дьявольское лицо напоминает герою романа серую луну на небе, которая в свою очередь похожа на побитую алюминиевую флягу. Отсюда и название романа. То есть алюминиевое лицо — это псевдоним Путина, то есть, Хлебопекова.
Больше всего меня в романе насмешил безнадежно наивный product placement. Буквально в каждой главе по несколько раз Проханов восторженно описывает восхитительные достоинства варяжского автомобиля — того самого «вольво ХС90», на котором герой романа совершает автопробег до Красавина. От Москвы до Пскова что-то около 700 км, то есть семь-восемь часов пути. На настоящий автопробег такая скромная дистанция совсем не тянет. Однако автор, комически повторяясь и буквально вылезая из кожи вон, хвалит и хватит до полного бесстыдства этот ХС90, так что у читателя невольно возникает убеждение: автору на «Вольво» за такой ударный труд хорошо заплатили, а может даже откатили ему целую тачку ХС90, так сказать, на добрую память. Рад за Александра Проханова. Случайным авторам такие подарки обычно не делают, а только самым достойным, которые чутко чуют рыночную конъюнктуру.
