Ричард Унгер. Пиво в Средневековье

 

Автор этой книги Ричард Унгер – историк-медиевист, профессор Университета Британской Колумбии в Канаде. Его книга «Пиво в Средневековье» посвящена истории и развитию пивоварения в средневековой и ренессансной Европе. Увы, Европа освещается автором крайне неравномерно, словно вся она сосредоточена в Голландии, Нидерландах, Фландрии, Зеландии и на востоке Англии. Об остальной Европе сведений крайне мало, а о России сказано лишь, что тут варили квас. Наверное, больше ничего не умели. Даже бортничество и производство медовухи у автора сконцентрировано в Польше и Литве, но не в России.

В эпоху ожесточенных войн и крестовых походов пиво было частью повседневной жизни и напитком для людей всех возрастов и социальных групп: его пили практически в любое время дня и ночи, пили взрослые и дети. Но легкое пиво автора почти не интересует, так как с него не собирали налогов и акцизов. А между тем именно легкое пиво стало средством профилактики от кишечной инфекции. Оно спасло немало жизней. О том, что воду нужно кипятить, чтобы она перестала быть опасной, в Средние века еще не знали, но заметили, что пиво было безопасным, так как варилось и хранилось в тщательно укупоренных бочках.

Первоначально эль и пиво варили в домашних условиях, а также в монастырях. Культура пивоварения зарождалась в городах, а затем распространялась в деревню и в глубинку. В раннее Новое время неохмеленный эль и охмеленное пиво, стали экспортным товаром, а также источником пополнения казны из-за налогов и акцизов, и потому торговля пивом попала под покровительство государства. Европейские короли и лорды пытались контролировать торговлю пивом, но получалось это зачастую плохо: процветала коррупция, взятки и подкуп собирателей налогов, выдуманные льготы, перепутанные сорта пива и лживые сведения в документах. Ричард Унгер сетует, что главным источником сведений о пивоварении для него служили документы о сборе налогов и акцизов, и он неоднократно отмечает, что таким данным доверять нельзя, так как они содержат специально искаженную информацию.

У меня сложилось четкое понимание, что автор почти ничего не знает о пиве и пивоварении. Главная тема его книги – якобы драматическая борьба между элем и пивом. Он приводит огромное количество каких-то бессмысленных данных о том где, в каких странах и городах и в какие годы была численность пивоваров и пивоварен, какое количество литров эля и пива там варили, но ничего толком так и не сообщает о сути и причинах борьбы неохмеленного эля и охмеленного пива.

Хотя из приводимых им исторических данных явствует, что выдуманная им борьба эля и пива, увенчавшаяся победой пива, продолжалась примерно с 1300 до 1600 год, то есть добрых три столетия. Он видит основное различие эля и пива только в том, что эль варили с травами, а пиво с хмелем. И больше ничего! О том, что эта выдуманная борьба в действительности не завершилась и сегодня, не упоминается.

Унгер ни разу не упоминает о пиве верхового и низового брожения. Ничего не сказано о разных технологиях варки пива, о традиции и новаторстве, о температуре брожения, а также о закваске, разных дрожжах и молочнокислых бактериях. О многообразии сортов и стилей пива говорится очень невнятно, без попыток назвать хотя бы важнейшие сорта и их главные различия. Меня потрясло, что много говоря о победе охмеленного пива над элем, сваренном без хмеля, Унгер ни разу не упоминает слова грут. Так в Средние века в Германии и Нидерландах называли наборы трав, применявшийся для варки элей. Сам грут был ценнейшим товаром, своего рода валютой в Средние века, пока его постепенно вытеснил хмель. Монастыри составляли свои секретные травяные наборы грута, якобы придающие пиву целительные свойства. Даже налоги и подношения монастырям собирали грутом. Вот об этом я хотел бы подробно почитать в такой книге, но у Унгера даже такого понятия не существует. Он пишет, что «Заповедь чистоты» (Reinheitsgebot) введена указом 1516 года, якобы чтобы облегчить сбор налогов. Но ни одной фразой не поясняет, что все содержание Reinheitsgebot сводится к простому закону, запрещавшему варить пиво из чего-либо иного кроме трех компонентов — ячменя, воды и хмеля (о дрожжах еще не знали, поэтому они не упомянуты в указе). То есть фактически это был запрет использования грута и всяких горьких и токсичных добавок в пиво. В Германии «Заповедь чистоты» свято соблюдают по сей день.

Почему-то Унгером упомянут какой-то довольно экзотический сорт: рождественское пиво lambwool («овечья шерсть») – якобы его варили однажды в году, было это пиво очень пенным (оттуда будто бы и название) и сладковатым, а предназначалось для женщин и молодежи. Назван еще один сорт (цитирую): «Гентские пивовары в 1573 году представили новый сорт dubbele clauwaert, производство которого резко росло до 1583 года». Что это за пиво (или эль?), не известно, автор лишь уточняет, что это было более крепкое и дорогое пиво, к концу века составлявшее около половины всего производства. Видимо, это важно для сбора налогов. Ну, и куда же оно делось?

У меня довольно обширная библиотека по пиву и пивоварению, но ни lambwool, ни clauwaert, ни dubbele clauwaert в зарубежных справочниках и энциклопедиях по пиву не упоминаются.

Автора определенно больше всего на свете интересует драматическая победа пива над элем, все прочие подробности он отметает. Неожиданно он сообщает: «Производство белого пива (weisses bier), налаженное в Нюрнберге неким нидерландцем в 1541 или 1551 годах, было еще одним признаком победы охмеленного пива». Разумеется, никакого «некоего нидерландца» в Нюрнберге в указанные годы XVI века энциклопедии не вспоминают, но указывают, что вообще-то «белое пиво» сегодня является синонимом «пшеничного пива», которое с давних пор варят в разных странах и именуют его разными словами: wit, Weizen, bière blanche, white beer, wheat beer… В средневековье пшеничное пиво назвали белым по той причине, что оно было мутным и белёсым в отличие от наиболее распространенного в то время довольно темного красного и коричневого пива, а также — от черного копченого пива. Пиво можно варить из любых злаков, но пшеница в Средние века была малоурожайной и весьма дорогой, поэтому в центральной Европе пшеничное пиво могли позволить себе только придворная знать и монархи. В пиво можно было варить из зерна: пшеницы, овса, ржи, проса, ячменя или из их смеси.

Непримиримая борьба между элем и пивом в книге Унгера географически разворачивается между соседями – на просторах Нидерландов и Восточных городов Англии – между ними рукой подать через Ла-Манш. Причем охмеленное пиво в Англию завезли из Нижних Земель (Нидерландов) как экспортный товар, а затем там охмеленное пиво принялись варить иностранцы («некие нидерландцы») для проживавших в Англии иностранцев, которых было довольно много. Но англичане еще пару веков не только игнорировали хмельное пиво, предпочитая свой традиционный эль, но считали хмель вредным и ядовитым. Были случаи погромов и поджогов хмелевых пивоварен и убийства пивоваров. По Унгеру Англия зачем-то поставляла свой эль на континент, где уже давно доминировало хмельное пиво.

Сомнительные познания Унгера о пиве превращает его книгу в невероятно скучное чтение. Ничего не сообщая о пиве по существу, автор приводит громадное количество никому не нужных цифр, почерпнутых им в архивах из каких-то древних бухгалтерских книг и налоговых ведомостей. Мало того, эти данные по мнению Унгера еще и недостоверные. Скажите на милость, зачем знать читателю, что, скажем, «жители Брюгге выпили 8 400 000 литров пива в 1477 году и 12 378 000 литров в 1544 году»?  Подобной «ценной информации» в книге пруд пруди, ей отводятся многие страницы, более того, зачем-то эта ерунда еще и собрана в обширных таблицах. Зачем всё это? Ответа нет. И на науку не похоже.

Я порылся в интернете и выяснил, что профессор Richard W. Unger, президент Medieval Academy of America (Средневековой академии Америки) с 2013 года.  Он автор девяти книг по истории Средних веков, из которых только две посвящены пиву, и обе мне известны. 

(https://en.wikipedia.org/wiki/Richard_Unger)

·        *  A History of Brewing in Holland, 900-1900 (2001)

·        *  Beer in the Middle Ages and the Renaissance (2004) 

Первую книгу мне довелось прочитать по-английски, а вторая – это как раз эта книга, которую выпустило в русском переводе издательство АСТ. Торжественно заверяю: вторая книга мало чем отличается от первой, она преимущественно посвящена Голландии, но гораздо меньше что-то сообщает о ближайших соседних странах. Книга лишь немного дополнена некоторыми сведениями и чуть иначе приводит те же самые скупые сведения о пиве и пивоварении в Нидерландах. Даже о пивоварении соседних княжеств и городов северо-запада Германии (откуда охмеление пива позаимствовали голландцы) автор ничего не знает наверняка, и вынужден добавлять к своим выводам словечко «вероятно». Highly Likely.

Надо отметить, что остальные книги Ричарда Унгера, судя по названиям, также посвящены Голландии, Нидерландам, кораблестроению, торговле и экономике в Северном море и в северной Атлантике. Подозреваю, что эти книги являются таким же утомительным пересказом каких-то дремучих архивных источников -- налоговых отчетов и бухгалтерских записей.

Больше всего меня раздражала в этой книге не столько неосведомленность Унгера в культуре пива и пивоварения, сколько отсутствие внятного исторического фона событий. Он бесконечно сыплет цифрами с указанием годов из Средних веков и количеством литров пива в разные годы в разных местах. Но почему-то обычно он никак не привязывает происходящее к историческим событиям. А ведь на Средние века и Ренессанс приходилось множество знаменательных событий: грандиозные географические открытия, эпидемия чумы, Восьмидесятилетняя война, Тридцатилетняя война, Реформация, военный конфликт Нидерландов с Испанией и буржуазная революция, подъем и распад Ганзы и многое-многое другое. Вместо этого автор просто констатирует, что, скажем, в Баварии производство пива в таком-то году сократилось вдвое, не упомянув, что в Тридцатилетней войне в Баварии (да и в других странах) наступила разруха, массовый голод, торговля прервалась, поля опустели, население вымерло и по некоторым данным сократилось аж в десять раз.

Мой вердикт: книга никуда не годна и почти бесполезна. Не рекомендую тратить время на ее чтение. Есть гораздо более ценные, интересные и полезные книги о культуре пива и пивоварении.

Ричард Унгер. Пиво в Средневековье. Переводчик: Главатский Кирилл, Мажаев Иван, Корнеев Борис. — М.: АСТ, 2023 — (Серия: Страдающее средневековье)

Николай Кононов. Код Дурова

Вообще-то нам нечем особенно гордиться: в России совсем мало историй настоящего, чистого капиталистического успеха, когда предприниматель создает с нуля компанию или бренд мирового или хотя бы национального масштаба. Еще меньше историй, когда успехом счастливчик обязан не связям в администрации президента или участию в залоговых аукционах, а оригинальной бизнес-идее и своему упорству. И хотя недавно Forbes сообщил, что число российских миллиардеров в 2024 году достигло 125-ти, многие догадываются, что своим богатством наши миллиардеры обязаны вовсе не своим личным талантам и достижениям, а скорее близости к кормушке.

Павел Дуров, создатель и руководитель социальной сети «ВКонтакте» и коммуникационной системы Telegram — одно из редких исключений создания и продвижения успешных продуктов в глобальных масштабах. Фигура одного из самых скандальных и закрытых российских предпринимателей, обычно уклоняющегося от общения с прессой, оказалась на виду и привлекла массовое внимание после неожиданного интервью Дурова Такеру Карлсону. А некоторое время назад Павел Дуров был в центре повествования необычной книги «Код Дурова» Николая Кононова, которая вышла в издательстве «Манн, Иванов и Фарбер».

Книга «Код Дурова» — совершенно не типичная. Кононов предлагает литературную версию истории взлета первой социальной сети России. История получилась аналогичной нашумевшей книге Бена Мезрича, по мотивам которой снят знаменитый фильм «Социальная сеть» об отце Facebook Марке Цукерберге. (Ныне Facebook, как и весь холдинг продуктов компании Meta Марка Цукерберга, признан экстремистской организацией и запрещен в России.)

Как и в случае с американским прообразом, Николай Кононов пытается взглянуть на бизнес-конфликты или решающие проекты Дурова через самого предпринимателя. «Код Дурова», так же как и «Социальная сеть», не дает однозначных ответов на вопрос о том, прав или не прав был Дуров в конфликтах с партнерами или конкурентами, оставляя право выносить оценки читателю. Николай Кононов основывается на сухих фактах и глубинных интервью с участниками событий, но при этом дорисовывает картину забавными деталями, вводя в контекст реальные исторические эпизоды. Это своего рода книжная версия модного телевизионного жанра Documentary, объединяющего элементы художественного и документального кино. И надо признать, Николай Кононов очень успешно и последовательно развивает этот свой творческий метод.

Главный герой книги «Код Дурова» выбран чрезвычайно удачно. Павел Дуров — персонаж противоречивый. Выросший в семье питерской интеллигенции, Дуров в бизнесе ведет себя жестко, порою даже нагло. Начинается книга с эпизода, когда Дуров со товарищи почти взашей выталкивают менеджера крупной западной компании из своего кабинета. Дуров подозрителен, склонен к самым неожиданным решениям. В обычной жизни диктатор и харизматик, он, как следует из книги, готов до последнего и часто в ущерб своим материальным интересам отстаивать идею свободного интернета.

Во время декабрьских митингов протеста 2011 года, несмотря на давление прокуратуры, Дуров отказался ограничивать количество участников группы Алексея Навального. Он скрытен, что, однако, не мешает Дурову сознательно устраивать скандалы: День города Павел Дуров отметил тем, что вместе с вице-президентом социальной сети Ильей Перекопским, прикреплял пятитысячные купюры к бумажным самолетикам и запускал из окна офиса «ВКонтакте» на Невском проспекте, под окнами моментально собралась толпа, люди вели себя как обезьяны, а Дуров снимал на видео, как народ бросается на деньги, давя и избивая друг друга. У Павла Дурова есть персональный фотограф Николас Верано. Он автор кадров, благодаря которым основатель «ВКонтакте» и Telegram снискал славу секс-символа и стал неотъемлемой частью эротических грез бесчисленного количества женщин (и не только женщин). Николас снял Дурова на коне и увековечил его кубики на фоне пустынных дюн, а также на фоне океана и бассейнов. Дуров вызвал возмущение сталинистов, написав 9 мая в Twitter, что странно радоваться результату Великой Отечественной войны. Эту войну мы проиграли, разбили Гитлера, но заплатили несоразмерными жертвами и горем, ничего не приобретя. А вот немцы с нашей помощью избавились от нацистского угнетения и поэтому выиграли.

Американские СМИ и поп-культура нередко рассказывает о богатейших небожителях Кремниевой долины и их наполеоновских планах контролировать весь мир и мозг каждого из нас. Они яростно открещиваются от навязываемого образа. Хотите понять, почему это у них получается? Почитайте про Дурова — он определенно видит себя в центре мира. Вероятно, однажды он там будет.

Полное интервью Павла Дурова Такеру Карлсону

Как Павел Дуров построил свою империю на самом деле? 

Артуро Перес-Реверте. Последнее дело

Последнее дело (El problema final) — детективный роман Артуро Переса-Реверте был опубликован испанским издательством Alfaguara 5 сентября 2023 года. Аудиокнигу с русским переводом А. Богдановского в исполнении Сергея Чонишвили выпустил ИД Союз.

В жаркий июньский день 1960 года сильный шторм внезапно изолирует на маленьком живописном островке Утакос у побережья греческого острова Корфу напротив Албании девять человек, которые находят убежище в скромном местном отеле. Волей судьбы они застряли на курортном островке из-за шторма, разбушевавшегося с такой силой, что судоходство в море прекращено до улучшения погоды. Но даже в подобных обстоятельствах Утакос похож на райский оазис с оливами, кедрами, кипарисами и бугенвиллеями.

Ничто не предвещает скорого поворота событий: Эдит Мандер, скромная английская туристка, найдена мертвой в пляжном павильоне. Все уверены в том, что несчастная совершила самоубийство. Все, но не Хопалонг Бэзил – популярный в недавнем прошлом киноактер, много лет игравший роль знаменитого английского сыщика Шерлока Холмса. Когда-то он сыграл на экране самого известного легендарного детектива всех времен, Шерлока Холмса в пятнадцати голливудских фильмах. Теперь именно ему предстоит, воспользовавшись всеми дедуктивными способностями своего киногероя, разгадать, что на самом деле произошло на острове, с которого никто не может выбраться и на который никто не может попасть, разгадать классическую детективную загадку тайны запертой комнаты.

Ситуация напоминает классическую детективную сцену некоторых романов Агаты Кристи. Но еще больше встречается деталей из произведений Артура Конан Дойла. Местами кажется, будто роман становится исследованием литературоведа законов всего детективного жанра, а в особенности текстов Конан Дойла о Шерлоке Холмсе.

Артуро Перес-Реверте мастерски создает атмосферу захватывающего напряжения, погружая читателя в таинственный мир расследования преступлений и расшифровки возникающих загадок. Хорошо проработанные сюжетные повороты удивительно изобретательны и непредсказуемы, поэтому держат внимание в напряжении до самого финала.

Должен признаться, что мне на слух было трудно воспринимать и запоминать многочисленные непривычные имена персонажей. Думаю, роман все-таки лучше читать, а не слушать. Но аудиокнига имеет привлекательную продолжительность – чуть более десяти часов.

Бернхард Шлинк. Внучка

 

На русском языке мне наконец стал доступен последний роман «Внучка» Бернхарда Шлинка, известного немецкого писателя, автора прославленного бестселлера «Чтец», по мотивам которого в 2009 году снят одноименный фильм и Кейт Уинслет получила премию «Оскар» за лучшую женскую роль.

Новый роман становится настоящей драмой, повествуя пронзительную историю столкновения разных поколений немцев. В качестве примера успешной денацификации нам часто приводят Германию. Но, как оказывается, всё это брехня – немцы ничего не забыли и далеко не все готовы раскаиваться и посыпать голову пеплом.

Оказывается, невозможно забыть свое прошлое и подвиги предыдущих поколений. Многие всё неплохо помнят и даже гордятся прошлым своей страны и вооруженных сил. Дети вообще не хотят слушать поколение родителей, они зачастую просто отказываются общаться. И только поколение внучки, которая вначале кричит, что никакого холокоста не было, это пропаганда евреев, и хватит немцам унижать себя, беря на себя всю вину за войну, в которой виновны и другие народы. По убеждению внучки, немцы вообще лучше всех. Она любит музыку и считает, что все великие композиторы — исключительно немцы, в число которых только случайно иногда затесались евреи и представители других народов.

Выясняется, что неонацистские взгляды присущи многим немцам, особенно на территории бывшей ГДР, где десятилетиями складываются целые поселения довольно агрессивных нацистов, очищающих свою территорию. Большие города космополитичны. Поджогами и давлением они изгоняют из своих деревень и городков коммунистов, антифашистов, иностранных беженцев, арабов, турок и негров. И государство даже не пытается противодействовать разным течениям неонацистов, которые регулярно проводят свои акции и создают разные нацистские партии, самая травоядная из которых ныне популярная в ФРГ «Альтернатива для Германии».

Роман размышляет об удивительных парадоксах любви и изменении людей во времени. Герои романа Каспар и Биргит прожили вместе всю жизнь. Много лет назад он помог ей бежать к нему из Восточного Берлина в Западный, навстречу любви и свободе. Однако лишь только на склоне лет Каспару суждено было узнать о цене, которую Биргит пришлось заплатить за свое бегство. Однажды, вернувшись домой, Каспар с удивлением обнаруживает жену в ванной: она покончила с собой. Пытаясь понять причины, Каспар в поисках ответов погружается в прошлое женщины, которую, как ему казалось, он хорошо знал и долгие годы любил. Одни вопросы порождают другие, расследование Каспара приводит его в странные, мрачные места в Восточной Германии, где прошлое вновь возрождается к жизни. В процессе расследования роман оказывается весьма многогранным. Он не просто развлекает любовными линиями героев, но и поднимает серьезные вопросы: о грузе прошлого и семейных тайнах, об эмиграции, о бесцельности бытия и потерянности в жизни, о конфликте поколений, не способных найти общий язык и понять друг друга. Причем написано это блестяще: настоящий образец красивой современной немецкой прозы в исполнении Бернхарда Шлинка. Это изысканная, четкая и ясная гуманистическая литература, без унылых нравоучений и дидактики.

Читатель сам решает, что хорошо, а что плохо, невольно погружаясь в сложную историю XX века, и видит жизнь в стране и судьбы людей в двух временах — в современной Германии и странах-противниках ФРГ и ГДР 1960-х годов, разделенных Берлинской стеной и идеологией. Бернхард Шлинк мастерски переключает внимание читателя с событий истории на мысли и поступки героев, делая их характеры реалистичными и яркими. Сюжет хорошо продуман мастером и ему свойственен тонкий психологизм. Книгу трудно бросить, не прочитав ее сразу всю, так как она заставляет задуматься о смысле пребывания на земле. 

Внучка Зигрун за период романного времени за несколько лет переживает серьезные перемены. Она увлекается музыкой, быстро осваивает игру на рояле, из ребенка быстро взрослеет, начиная с 14 лет, и становится все более убежденной и решительной, и хотя у нее изредка возникают сомнения, но прежние националистические догмы из ее мышления никуда не исчезают. Она сама готова кого угодно убедить, что холокоста не было, что концлагеря были необходимостью для наведения порядка, а все великие композиторы непременно немцы, хотя иногда встречаются композиторы и других национальностей. А тех, кто не согласен, будто немцы лучше всех, можно убедить и всё подробно разъяснить с помощью биты. Или выбить окна, поджечь машину, разнести магазин... В конце концов активным неонацистам из Германии пришлось прятаться и убираться. И Зигрун исчезла. Почти бесследно.

Бернхард Шлинк. Внучка (Die Enkelin), роман. / Перевод с немецкого: Роман Эйвадис. — СПб.: Азбука-Аттикус, 2023. — 416 с. — Тираж 5000 экз. — (The Big Book)

Эрнест Хемингуэй. Сегодня пятница (Today is Friday, 1927)

     СЕГОДНЯ ПЯТНИЦА

Трое римских солдат в винном погребке в одиннадцать часов вечера. Вдоль стен бочки с вином. За деревянной стойкой Кабатчик-иудей. Римские солдаты все трое слегка на взводе.

ПЕРВЫЙ РИМСКИЙ СОЛДАТ. Красное пил?

ВТОРОЙ СОЛДАТ. Не-е, красного не пил.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. А ты попробуй.

ВТОРОЙ СОЛДАТ. Давай, камрад, наливай нам красного.

КАБАТЧИК-ИУДЕЙ. Прошу, джентльмены. Останетесь довольны. (Ставит на стойку глиняный кувшин, наполнив его из ближней бочки.) Вино хорошее.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Выпей и ты с нами. (Оглядывается на третьего римского солдата, который сидит на бочонке.) Ты что скис?

ТРЕТИЙ РИМСКИЙ СОЛДАТ. В животе крутит.

ВТОРОЙ СОЛДАТ. Значит, воду пил.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Хвати красного.

ТРЕТИЙ СОЛДАТ. Не могу я пить эту паскудную бурду. У меня от нее рези в животе.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Слишком долго ты здесь проторчал.

ТРЕТИЙ СОЛДАТ. Сам знаю, что долго.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Эй, камрад, дай этому джентльмену чего-нибудь от живота. У тебя, наверно, найдется?

КАБАТЧИК-ИУДЕЙ. Как же! Вот, пожалуйста.

Третий римский солдат прикладывается к кружке, в которой кабатчик подал ему какой-то смеси.

ТРЕТИЙ СОЛДАТ. Эй! Чего ты сюда намешал — верблюжьего дерьма?

КАБАТЧИК. Пейте, господин офицер, пейте. Сразу полегчает.

ТРЕТИЙ СОЛДАТ. Да уж гаже, чем сейчас, вряд ли будет.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Рискни, чего там. Камрад недавно меня так вылечил — все как рукой сняло.

КАБАТЧИК. Да, вас тогда здорово прихватило, господин офицер. Я знаю, что помогает от живота.

Третий римский солдат залпом выпивает кружку.

ТРЕТИЙ СОЛДАТ. Ой, Иисусе! (Корчит гримасу.)

ВТОРОЙ СОЛДАТ. Шуму-то подняли! А тревога ложная.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Как сказать! Держался он молодцом.

ВТОРОЙ СОЛДАТ. А с креста небось не сошел.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Он и не собирался сходить. Не к тому гнул.

ВТОРОЙ СОЛДАТ. Ты покажи мне такого, который не захочет сойти с креста.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Ты-то что в этом понимаешь? Вот спроси камрада. Хотел он сойти с креста, камрад, или не хотел?

КАБАТЧИК. Да ведь я, джентльмены, там не был. Я такими делами не интересуюсь.

ВТОРОЙ СОЛДАТ. Слушай, я их столько перевидал — и здесь, и в других местах. Покажи мне такого, чтобы не захотел долой с креста, когда подожмет, — понятно? Когда подожмет. Покажи, и я сам туда к нему влезу.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Нет, он ничего держался, молодцом.

ТРЕТИЙ СОЛДАТ. Да, не подкачал.

ВТОРОЙ СОЛДАТ. Вы, братцы, не понимаете, о чем речь. Я ничего не говорю, хорошо он держался или плохо. Я говорю, когда подожмет, вот в чем суть. Как начнут забивать гвозди — не найдется такого, чтобы не положил бы этому конец, если бы смог.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Тебя, камрад, это не касается?

КАБАТЧИК. Нет, господин офицер, мне это не интересно.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Я просто диву дался, на него глядя.

ТРЕТИЙ СОЛДАТ. Чего не люблю, так это приколачивать. Им, наверно, ой как плохо.

ВТОРОЙ СОЛДАТ. Приколачивают — это еще полбеды, а вот когда только поднимут. (Показывает, вскидывая обе ладони кверху.) Когда они обвисают от собственной тяжести. Вот тут-то и нет терпежу.

ТРЕТИЙ СОЛДАТ. Да, тут кое-кто сдает.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Что мне, в первый раз, что ли? Мало я их перевидал? А этот держался молодцом, уж вы мне поверьте.

Второй римский солдат ухмыляется, глядя на кабатчика-иудея.

ВТОРОЙ СОЛДАТ. А ты, приятель, тоже из Христовых?

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Цепляйся к нему, цепляйся. Лучше бы слушал, что тебе говорят. Он держался молодцом.

ВТОРОЙ СОЛДАТ. Ну как, выпьем еще?

Кабатчик выжидательно смотрит на них. Третий римский солдат сидит, опустив голову. Вид у него совсем больной.

ТРЕТИЙ СОЛДАТ. Не хочу больше.

ВТОРОЙ СОЛДАТ. Две порции, камрад.

Кабатчик ставит кувшин вина, поменьше первого. Перегибается через деревянную стойку.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. А ты его бабу видел?

ВТОРОЙ СОЛДАТ. Да я же возле нее стоял.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Красивая.

ВТОРОЙ СОЛДАТ. Я с ней прежде него познакомился. (Подмигивает кабатчику.)

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Раньше она всюду попадалась, куда ни пойдешь.

ВТОРОЙ СОЛДАТ. Сколько у нее всякого добра было. Кому другому, а ей он счастья не принес.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. И сам не из счастливых. Зато сегодня-то каким оказался молодцом.

ВТОРОЙ СОЛДАТ. А куда вся его шатия подевалась?

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Все смылись, как один. Только женщины его не бросили.

ВТОРОЙ СОЛДАТ. Трус на трусе. Как увидели, куда его повели, так до свидания, нам, мол, это ни к чему.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. А женщины не бросили.

ВТОРОЙ СОЛДАТ. Да, они не бросили.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Ты видел, как я кольнул его копьецом?

ВТОРОЙ СОЛДАТ. Влетит тебе когда-нибудь за эти штучки.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Почему же не сделать человеку такую малость? Я тебе верно говорю, сегодня он оказался прямо-таки молодцом.

КАБАТЧИК. Мне время закрывать, джентльмены.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Мы еще по одной выпьем.

ВТОРОЙ СОЛДАТ. Да стоит ли? Все равно не берет. Пошли, чего там.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Последнюю. Всем по одной.

ТРЕТИЙ СОЛДАТ (вставая с бочонка). Хватит, пошли. Тошно мне сегодня.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Ну, по одной!

ВТОРОЙ СОЛДАТ. Нет, пора. Пошли. Всего, камрад. Запиши там за нами.

КАБАТЧИК. Всего хорошего, джентльмены. (Вид у него несколько обеспокоенный.) А вы не дадите мне немножко в счет долга, господин офицер?

ВТОРОЙ СОЛДАТ. Еще что выдумал! Получка в среду.

КАБАТЧИК. Слушаю, господин офицер, слушаю. Всего вам хорошего, джентльмены.

Трое римских солдат выходят из погребка. На улице.

ВТОРОЙ СОЛДАТ. Жидюга этот твой камрад. Они все такие.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Нет, он славный малый.

ВТОРОЙ СОЛДАТ. У тебя сегодня все славные.

ТРЕТИЙ СОЛДАТ. Пошли в казармы. Тошно мне сегодня.

ВТОРОЙ СОЛДАТ. Слишком долго ты здесь проторчал.

ТРЕТИЙ СОЛДАТ. Да не в этом дело. Тошно мне.

ВТОРОЙ СОЛДАТ. Торчишь ты здесь слишком долго. В этом вся и беда.

Занавес.

Переводчик: Н. Волжина

Бернхард Шлинк. Другой мужчина. Сборник

 

«Можно ли влюбиться во второй раз в одного и того же человека? Ведь для второго раза знаешь его слишком хорошо. Разве влюбиться не подразумевает, что ты еще не знаешь человека, что на нем, как на карте мира, много белых пятен, на которые проецируются твои собственные желания. Или же сила этого проецирования при соответствующей потребности столь велика, что распространяется не только на белые пятна, но и на всю пеструю географическую карту? И есть ли любовь без такого проецирования?»

Это фрагмент из сборника рассказов «Другой мужчина» немецкого писателя Бернхарда Шлинка. Сборник «Другой мужчина» состоит из семи не связанных друг с другом рассказов, совершенно разных историй о людях, так по-разному проживающих свои судьбы, преодолевающих кризисы и принимающих важные решения. Автор создает убедительные и глубокие зарисовки человеческих чувств, мыслей, отношений на фоне послевоенной Германии, по разные стороны Берлинской стены, а также после объединения страны в 1990-е годы. Шлинк раскрывает перед нами самые потаённые переживания и терзания персонажей тонко и чувственно.  

Герои рассказов живые, земные, обычные и близкие нам, каковые могут жить по соседству или быть нашими друзьями, близкими, родственниками или даже нами самими. Мучимые вечными вопросами и раздираемые человеческими страстями. Некоторые из семи рассказов сборника скорее похожи на краткие романы, настолько они глубоки, а любовные истории героев написаны разносторонне и небанально. Ткань рассказов тонкая, лаконичная, но при этом философская. Частенько из-за невнимания, спешки или занятости люди утрачивают свои близкие отношения по глупости своей, но время не вернуть назад. Речь идет об иллюзиях, которые люди создают себе, а потом разочаровываются.

Любовь — редкий ингредиент, способный придать жизни ценность и смысл. В рассказах сборника «Другой мужчина» немецкий писатель исследует разные лики любви: от унылой и скучной любви-привычки до любви, открывающей новые, неведомые горизонты, создающей новое ощущение жизни. Что такое любовь? Почему люди жаждут любви, почему способны на любовь и почему бегут от нее? Почему не берегут свою любовь, пока не оказывается слишком поздно? Семь печальных и лирических историй Бернхарда Шлинка — семь совершенно разных ответов на эти вопросы.

Содержание сборника:

Девочка с ящеркой

Другой мужчина

Измена

Сладкий горошек

Обрезание

Сын

Женщина с бензоколонки

Перевод первых трех рассказов и последнего выполнил Борис Хлебников. Остальные рассказы перевел В. Подминогин. Надо отметить прекрасный язык сборника. От чтения этих рассказов, похожих на мини-романы, получил истинное удовольствие. Это сильная и умная проза, задевающая за живое.

Особенно глубокими мне представились рассказы «Обрезание» про непростые любовные отношения еврейки и немца (спустя полвека после Второй мировой войны выясняется, что их разъединяет не столько холокост или ощущение вины, а исторически разные типы менталитета, присущего евреям и немцам) и «Женщина с бензоколонки» (любовь изнашивается и погибает, если своевременно не заставить душу трудиться над сохранением своих чувств; приведенный в начале этого текста фрагмент из этого рассказа). Впрочем, и другие рассказы сборника весьма достойны самого внимательного и вдумчивого чтения.

Здесь я уже писал о других книгах Бернхарда Шлинка: «Женщина на лестнице», «Три дня», «Правосудие Зельба», «Обман Зельба».

Бернхард Шлинк. Другой мужчина. Сборник. — СПб: Азбука-классика, 2009. — 256 с. — Тираж 10000 экз. — Возрастные ограничения: 16+.

Batman Apollo появился в полнолуние

 

apetrochenkov

29 марта, 2013

Нынешняя полнолунная ночь ознаменовалась началом продаж нового романа культового писателя Виктор Пелевина «Бэтман Аполло». Продажи романа издательством "Эксмо" были устроены примерно так же, как Apple начинает продажи своего очередного iPhone, -- с организации ажиотажа покупателей в полночь.

"
«Гинеколог протеста» Пелевин, пообещавший объяснить нам механику событий последнего времени, посвящает декабрьским митингам протеста считанное количество страниц. Попутно, в двух-трех фразах отрабатывая такие злободневные темы, как «да или нет» Навального, бунт Pussy Riot, протест Ксении Собчак, борьба с коррупцией, оппозиционеры, путинги и прочие кохи с чубайсами. Весь роман пропитан иронией. Определения «Фейсбука»: «Собаки лайкают, а караван идет». Или вот недвусмысленный привет гаранту Конституции: «Раб на галере всегда гребет хуже, чем зомби, который думает, что он на каноэ».

По словам писателя Дмитрия Быкова, уже прочитавшего новый роман, Пелевин многословно, не жалея ни читателей, ни бумагу, развивает тему одной из ранних повестей — «Затворник и Шестипалый». Грубо говоря, про то, что каждый из нас — для одного бог, для другого — беззащитный цыпленок, смиренный донор «баблоса». Будто писать Пелевину стало настолько скучно и противно, что местами можно подумать, будто роман написал Сегрей Минаев.

Коммерческий успех романа вызывает немалые сомнения. Цена 585 рублей, а в ОЗОН.ру 555 руб. Цена высокая, а ничего нового читатель, даже подсевший на прежние произведения своего кумира, уже не ждет от него. Все как-то измельчало и повторяется. Впрочем, истинные ценители писателя немного потерпят, пока роман сосканируют пираты и бесплатно выложат его текст в интернете.

Роман предваряет предупреждение о присутствии на страницах книги ненормативной лексики, которой, по словам читавших роман, действительно немало. И что же будет с Пелевиным и другими современными писателями, если в Госдуме пройдет поправка Станислава Говорухина, предлагающего запретить ненормативную лексику не только в СМИ, но также в кино и литературе? Вице-премьер Владислав Сурков, которого подозревают в авторстве романа "Околоноля", уже высказался в поддержку предложения Говорухина, хотя в его романе матерщины тоже хватает.

https://apetrochenkov.livejournal.com/512249.html